Городской пейзаж

Одна из ведущих тем творчества художника – городской пейзаж. Среди этих произведений важнейшее место занимают петербургские пейзажи. По возвращении из Мюнхена в Петербург в сентябре 1901 года, Добужинский был захвачен образом города. Описывая облик вновь увиденного Петербурга, Добужинский использует характерный эпитет – «графичный» («Я пристально вглядывался в графичные черты Петербурга…»). Его поражают контрасты города: «Теперь я точно впервые увидел наяву то, что меня так смутно волновало в юности в романах Достоевского, и я всё больше чувствовал, что Петербург всем своим обликом, со всеми контрастами трагического, курьезного, величественного и уютного, действительно единственный и самый фантастический город в мире. ... волновало то, что этот мир, каким я его увидел, кажется, еще никем не был замечен, и, как художник, я точно первый открываю его с его томительной и горькой поэзией» (М.В. Добужинский. Воспоминания / Издание подготовил Г.И. Чугунов - М.: Наука, 1987, с.188).

Среди первых петербургских пейзажей – виды города, созданные в 1903 году по заказу Издательства Общины Святой Евгении «Александринский театр», «Троицкий мост». Однако уже в это время появились иные по характеру произведения из коллекции Русского музея – «Крыши домов» (1901), «Петербург. Обводный канал» (1902), «В ротах. Зима в городе» (1904), которые начинают череду особенных городских пейзажей Добужинского. Предметом изображения художника по преимуществу становятся не известные петербургские виды, а ничем не привлекательные на первый взгляд, городские уголки – дворы, улицы, набережные с торговыми вывесками и рекламой, трубами, флюгерами, фонарями, брандмауэрами, поленницами дров, чахлыми деревцами, маленькими деревянными домиками на фоне застилающих небо стен многоэтажных зданий. Часто такие пейзажи безлюдны, а если в них присутствуют человеческие фигуры, то они изображены обобщенным силуэтом. Следует отметить, что интерес к изображению Петербурга в среде мирискусников, к которым Добужинский примкнул в 1902 году, был достаточно высок – достаточно вспомнить работы А.Н. Бенуа, Е.Е. Лансере, А.П. Остроумовой-Лебедевой, С.П. Яремича.

Однако городские пейзажи Добужинского выделяются особой экспрессивностью, психологичностью создаваемого образа. В работах Добужинского предельно обостренно выражается внутреннее переживание художника, его личностное восприятие. Это ярко проступающее внутреннее видение подчеркивается особыми стилистическими приемами. Добужинский, пожалуй, как никто из мирискусников был отзывчив к новым явлениям в развитии европейского и русского искусства 1-й трети XX века, таким, как примитивизм и экспрессионизм, кубизм и футуризм. Кроме того, его также привлекала острота композиционных решений, свойственная японской гравюре. Так, выбор необычной точки зрения, размещение на первом плане крупно поданной детали, через которую открывается второй план изображения, использование приемов упрощения формы, её акцентирования и даже гротеска, обостренное эмоциональное звучание линии – всё это создает особый стиль городских пейзажей Добужинского. Художнику свойственно как бы претворять жанр пейзажа в портрет – его пейзажи не просто передают то или иное настроение, большое значение имеют сами дома, брандмауэры, городские памятники, фонари, будто бы наделенные человеческими переживаниями. Добужинский словно рисует «лица» домов. Его дома, голые стены, одинокие деревца будто говорят, страдают, оживают… Здесь отчасти прослеживаются параллели с образом Петербурга в романе Ф.М. Достоевского «Белые ночи», к которому Добужинский позже, в 1922 году, создал превосходные иллюстрации.
Ф. М. Достоевский. Белые ночи. «Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: "Здравствуйте; как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж". Или: "Как ваше здоровье? а меня завтра в починку". Или: "Я чуть не сгорел и притом испугался" и т. д. Из них у меня есть любимцы, есть короткие приятели; один из них намерен лечиться это лето у архитектора. Нарочно буду заходить каждый день, чтоб не залепили как-нибудь, сохрани его господи!.. Но никогда не забуду истории с одним прехорошеньким светло-розовым домиком. Это был такой миленький каменный домик, так приветливо смотрел на меня, так горделиво смотрел на своих неуклюжих соседей, что мое сердце радовалось, когда мне случалось проходить мимо. Вдруг, на прошлой неделе, я прохожу по улице и, как посмотрел на приятеля – слышу жалобный крик: «А меня красят в желтую краску! « Злодеи! варвары! они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка. У меня чуть не разлилась желчь по этому случаю, и я еще до сих пор не в силах был повидаться с изуродованным моим бедняком, которого раскрасили под цвет поднебесной империи».

Исследователь творчества художника Г.И. Чугунов отмечал, что пейзажи Добужинского сопоставимы по восприятию города с произведениями А. А. Блока и поэтов, младших символистов.
Предельная эмоциональная насыщенность петербургских пейзажей Добужинского также отчасти напоминает экспрессивную прозу его современника Л. Н. Андреева.
Л.Н. Андреев. У окна. «Наискосок, в потемневшем кривом домике отвязалась ставня и с тупым упорством захлопывала половинку окна, таща за собой мокрую веревку бревна. И оставшаяся открытой другая половинка, со стоящей на ней бутылкой желтого масла и сапожной колодкой, смотрела на улицу хмуро и недовольно, как человек с больным подвязанным глазом».

Фиксируя облик современного города, Добужинский одним из первых русских художников заострил внимание на проявлениях «низовой» городской культуры: вывески, надписи на стенах, характерные городские типажи, быт горожан. Среди подобных работ из коллекции Русского музея – «Омнибус в Вильно» (1907; Вильно – один из городов, которым Добужинский посвятил целые серии пейзажей), где мы видим рекламу гробов, и фотолитография «Гримасы города» с призывным плакатом, изображающим женщину и протянувшуюся во всю стену вывеску.

К 1914 году относятся два значительных произведения на городскую тему из собрания Русского музея – «Петербург» и «Город». Первый пейзаж, написанный маслом, что было нехарактерно для того периода творчества художника, изображает типичный внутренний петербургский дворик – небо закрыто глухой темной тыльной стеной здания, с которой контрастируют «добродушные», хотя и не обладающие архитектурными достоинствами, дома, и нервно изгибаются ветви деревьев. Второй графический лист, в котором, наоборот, взята точка зрения снизу вверх, что усиливает впечатление монументальности уходящей в небо стены с редкими окнами, рождает обобщенный символический образ города. Этот город словно обладает некой пугающей магической силой.

В сложные послереволюционные годы Добужинский создает одни из самых выразительных своих произведений, посвященных Петербургу, – серию автолитографий «Петербург в 21 году». В листах серии удивительными качествами обладает линия, она одушевляется и наделяется сильным эмоциональным звучанием. Например, в листе «Летний сад зимой» линии веток деревьев теряют качество растущей природной формы и превращаются в подобие неживых прутьев колючей проволоки, а скульптура, виднеющаяся из деревянного чехла, будто бы «смотрит» человеческим живым глазом. Городские здания, каменные громады, сфинксы на набережной, львы на мосту, Медный всадник – наделяются особой непривычной психологичностью. Всё это в сочетании с покосившимися фонарями и столбиками, зловещими сочетаниями белого и черного рождает очень сильный, резкий, апокалиптический образ. Эта серия является своего рода психологическим портретом города, словно фиксирующим черты заката одной из эпох истории города.

Художник В.А. Милашевский, ученик Добужинского в Новой художественной мастерской, оставил интересные воспоминания о том, как он встретил осенью 1921 года Добужинского около Исаакиевского собора, когда тот шел с альбомом зарисовок, послуживших основой для создания листа «Исаакий в метель». Милашевский пишет: «Вьюга, метель и эта страшная тумба-скелет. Вероятно, проходя зимой 1920 / 1921 года мимо этого места, Добужинский почувствовал некую символичность и этой тумбы, и Исаакия во вьюге. Может быть, что-то блоковское – «ветер, ветер – на всем божьем свете». Образ запал в душу, но зарисовать его не пришлось – холодно, леденеют пальцы… Но этот «символ» не затерялся. Через несколько месяцев Добужинский пришел сюда и решил воплотить эту хрупкую музыкальность в точные формы петроградского пейзажа» (Воспоминания о Добужинском, с.57). Альбом литографий произвел большое впечатление на современников. С. П. Яремич во вступительной статье отмечал удивительное качество пейзажей Добужинского – одушевленность неодушевленных предметов. Он писал: «Понимание внутреннего значения страдательного мира встречается гораздо реже, нежели думают, и является всегда признаком известной высоты и зрелости культуры. И я бы сказал, что дарование Добужинского достигает предельной красоты в настоящей серии видов Петербурга». («Петербург в 21 году». Рисовал на камне М. Добужинский. Вступительная статья С. Яремича – Пг., Ком-т популяризации худ. изд. при Рос. Академии истории материальной культуры, 1923).

Уже современники Добужинского, художественные критики начала XX века, искали «секрет» особой выразительности городских пейзажей Добужинского. Отмечали «петербургскость» графики художника, «одинаково близкой и Достоевскому, и Пушкину, и … Андерсену» (Маковский С.К., Нотгафт Ф.Ф. Графика Добужинского. Л.: Петрополис, 1924, с.10). Подчеркивали, что Добужинскому удалось отразить в своих произведениях «душу нашей эпохи» (Голлербах Э.Ф. Рисунки Добужинского. М.-Пг.: Гос.изд., 1923, с.34).

Современниками Добужинского единодушно было признано, что художник создал свой неповторимый образ Петербурга. Об этом писал И. Грабарь: «Он (Добужинский) рисовал и писал «Петербург Добужинского». Петербург серый, грязный, будничный, коренным образом отличающийся от Петербурга Бенуа и Остроумовой» (И. Грабарь. Моя жизнь. Автомонография. М., 2001, с. 153). Крупнейший театральный деятель первой половины XX века Н.Н. Евреинов отзывался о городских пейзажах мастера так: «Стали, например, глядя на туманный закат в Лондоне, говорить, подобно О. Уайльду, что это «закат Тёрнера», а глядя на каменные спины петербургских построек, что это стены Добужинского» (Воспоминания о М.В. Добужинском / Сост., предисл., примеч. Г.И. Чугунова – СПб.: Академический проект, 1997 с. 32-33). Известный график XX века, Милашевский отмечал, что «есть Петербург Пушкина, есть Петербург Гоголя, Петербург Достоевского, Петербург Александра Бенуа, Петербург Блока, и есть Петербург Добужинского (Воспоминания о Добужинском, с. 61).

Петербург занимал мысли художника на протяжении всей жизни. Уже после отъезда из России, он создавал петербургские пейзажи на основе прежних работ. Во время блокады Ленинграда, под впечатлением от прослушивания «Ленинградской» симфонии Д.Д. Шостаковича, он создал несколько акварелей, посвященных Петербургу, и задумал поставить балет на музыку симфонии, для чего исполнил несколько эскизов с военными видами осажденного Ленинграда (постановка не осуществлена).

Большое место в творческом наследии Добужинского занимают также лондонские виды. В Русском музее хранятся лондонские пейзажи, созданные после поездок Добужинского в Англию в 1906 и 1914 годах – исполненный пастелью и темперой «Мост в Лондоне» (1908) и автолитографии «Виадук в Лондоне», «Улица в Лондоне» (обе – 1915). В письме А.Н. Бенуа в 1914 году Добужинский пишет, что «Лондон со дня на день все больше на меня “действует” и подбивает на работу.
Я почти ежедневно ухожу с альбомом в неведанные места и каждый раз нахожу удивительные вещи. Ты знаешь, какое наслаждение делать «открытия», и в Лондоне масса неожиданностей и курьезов.
На меня Лондон действует совсем по-особенному. Париж - тот дает разнообразную радость. Лондон же часто пугает, как Петербург, и это ведь тоже неплохое ощущение». (М.Добужинский. Письма. Спб., 2001, с. 130-131).

В пейзаже «Мост в Лондоне» мостовая башня, разведенные пролеты и стальные дуги, сильно приближенные к краю листа, словно «наступают» на зрителя, заслоняя собой все пространство, и рождают, действительно, пугающий образ. В автолитографии «Виадук в Лондоне» нарочитой геометричностью форм художник подчеркивает унифицированность людей, машин, городских сооружений. Тревожный свет преувеличенно больших фонарей, стремительно уходящие линии дороги в листе «Улица в Лондоне» также создают волнующее, мистическое чувство. Исследователь творчества мастера Г.И. Чугунов отмечает, что лондонские впечатления стали для Добужинского одним из важных источников вдохновения для создания его знаменитой графической серии «Городские сны».
Серия воплощает тип фантастического архитектурного пейзажа и отражает сложное переплетение экспрессионистических и символистских тенденций. Характерная для произведений этого цикла тема – человек и город – решена в духе «апокалиптических» видений немецких экспрессионистов (Г. Фогелер, Л. Мейднер). С другой стороны, само название, включающее слово «сны», вызывает ассоциации с произведениями символистского искусства, объединенными этой темой. В серии «Городские сны» Добужинский также затрагивает темы труда и жизни людей в некоем городе-гиганте, который выглядит как огромный искусственный механизм. Преувеличенные формы заводских сооружений и похожие на муравьев человеческие фигуры («Будни», 1906; «Труд», 1918; «Двор», «Башни») в своем контрасте рождают ощущение унифицированности и подавленности человеческой личности в гигантском городе. Эти темы будут вскоре, в 1920-х годах, волновать писателей, создававших фантастические антиутопии (Е. Замятин «Мы», О. Хаксли «О дивный новый мир»).

В коллекции Русского музея хранится один из выразительных листов серии – «Поцелуй» (1916). На фоне рушащихся громад, клубов дыма пожарищ, падающих скульптур, «слетающего» ангела, застыли в страстном поцелуе мужчина и женщина. Тема городских снов волновала Добужинского с конца 1900-х до начала 1920-х годов.

Среди городских пейзажей мастера есть также виды других русских и зарубежных городов (на виртуальной выставке представлены находящиеся в коллекции Русского музея листы – «Канал. Харлем», 1910; «Неаполь», 1914, «Витебск», акварель, 1919 и витебские литографии, 1923).

Интересные воспоминания о творческом методе мастера оставил художник А.С. Шендеров, ученик Добужинского в школе А.Ф. Гауша. Ему однажды довелось наблюдать, как работает Добужинский над своими городскими пейзажами. При внешней абсолютной узнаваемости изображаемого дома, Шендеров с изумлением заметил, что реальный дом отличается от рисунка и количеством окон и архитектурными деталями. Добужинский «главную свою цель видел в том, чтобы отчетливо показать внутренний облик того, что он писал, чтобы передать душу того или иного изображения» (Воспоминания о М.В. Добужинском., с.81).

Городские пейзажи Добужинского – одно из выдающихся явлений в развитии этого жанра, и, в целом, в искусстве первой половины XX века.

Статью подготовила М.В. Руденская, сотрудник отдела развития проекта "Русский музей: виртуальный филиал".

Вернуться назад

Вернуться в раздел "Художественная галерея"